Пой. История Тома Фрая [litres] - Габриэль Коста

что Том решил написать на листке. – Как-то справлялся.

– Хорошо, с этим, вроде, понятно, а остальное? – Дилан зевнул и положил руку на спинку дивана. Разговор, казалось, уводил Тома от неприятной темы. К сожалению, только казалось. – Ты помнишь все песни наизусть?

– Нет, это тоже довольно странно. Не знаю, почему и как это точно работает. – Менее энергично, но Том протягивал листы Дилану. Такое поведение все же лучше, чем бездумное разглядывания стены. – Песни, которые я слушал в детстве, никогда не выпадают из головы. Новые надо прослушать несколько раз, но при неиспользовании остаются только фрагменты. – Дилан читал, и вопросы зрели один за другим.

– А почему ты просто не поешь то, о чем думаешь? – Дилан пропел эти слова. – Или все завязано именно на процессе запоминания других песен? Если я напишу тебе песню, ты запомнишь ее? Каковы критерии?

– Я могу лишь повторять то, что слышал. Я человек-кавер. Моя судьба – повторять за другими. – Том, улыбаясь, протянул листок Дилану.

«Однако суть музыки совсем другая. Каждый человек вкладывает в строчки песен только ему одному понятные переживания. Слова отзываются в глубине души по-разному, по-особому. Да, может, я с точностью воспроизвожу ноты, у меня идеальные интонации, и все же каждый раз даже одна и та же песня звучит иначе. Непостоянство музыки иногда ошеломляет. То, что с легкостью может убить тебя, в других обстоятельствах возвращает к жизни. В мелодии, под которую танцуют миллионы, кто-то слышит лишь тоску и сожаление. Иногда, когда нам плохо, мы включаем грустные песни, чтобы усилить, пропустить через себя каждое слово, образ и чувство. Быть музыкантом – не для меня. В век социальных сетей, когда людям с талантом уже не надо обивать пороги агентов и лейблов, я все равно не хочу становиться певцом. Мысль о невозможности создать что-то свое совсем меня не волнует. А вот театр… Мюзиклы. Есть ли хоть один, который я не знаю наизусть? Нет».

– Никто еще не писал для меня песен, Дилан. Откуда мне знать? Но есть кое-что странное, повторюсь. Чем знаменитее песня, тем легче она запоминается. – Том продолжал улыбаться и протягивать бумажки. – Это довольно непросто. Вся жизнь похожа на подбор нужной пластинки.

– Прекрасно, что ты решил связать свою жизнь с музыкой. – Дилан усмехнулся. – Знаешь, не все люди занимаются тем, к чему имеют призвание. Как часто совпадают желание и талант? Моя сестра, Линдси, отличный спортсмен, а готовится к поступлению на юридический. Хочет быть адвокатом и возиться в бумажках.

– Кого-то мне это напоминает. – Том неровно вывел фразу на листке, но Дилану отчего-то ее не показал. Конфликт, случившийся из-за ухода с ужина, все еще отдавался неприятным уколом вины в грудь. Мысли, против желания Тома, вновь понесли его домой. Туда, где уже растут не ее цветы, туда, где уже никого нет.

Прошло чуть больше недели, как они сбалансировали свою жизнь в квартире, а ни Джек, ни Ричард почти не выходили на связь. И под «почти» Том понимал только Джека. Он прислал сообщение в их общий чат на «Фейсбуке» о том, что все хорошо и связаться с Ричардом не получится еще какое-то время. Логика подсказывала, что первая весточка от друга прилетит лишь с началом учебы, когда метаться будет поздно. Мистер Альварес не без основания надеялся, что студенческая жизнь и новые друзья утянут сына, как подводные течения, и он остепенится. И, по всей видимости, он прекрасно справлялся с задачей по ограничению Ричарда. Джек же написал, что наконец-то нашел работу в супермаркете и готовится к осени, берет дополнительные смены и продолжает учиться. Правда, на этом их общение закончилось. С того самого момента друг не появлялся в Сети. О маме Том пока запретил себе думать: любое воспоминание о ней вгоняло в прострацию и тянуло в пучину отчаяния. Сейчас у него не осталось никого. Никого, кроме Дилана. Том повернулся к нему и улыбнулся, стараясь скрыть настоящие эмоции.

– А если ты вдруг захочешь выучить другой язык, к примеру? Что будешь делать? Как ты понимаешь иностранные слова? – Дилан, казалось, хранил в себе эти вопросы с их первой встречи. Жаль, Том и сам не до конца разобрался во все этом.

– Я знаю несколько испанских песен, к примеру. Знаю их перевод и при необходимости могу их использовать. Лишь Ричард в моем окружении знает испанский так хорошо, чтобы понять, что я хочу донести песней. – Том вспомнил, как бабушка друга хвалила его за акцент и упрекала остальную семью. Он неожиданно понял, что неприятный разговор начал превращаться в ностальгический вечер с теплыми нотками. – Я не думал всерьез о других языках. В школе выполнял лишь письменные задания, и все на этом. Не планировал никуда переезжать… – Том пожал плечами и протянул еще один листок.

– И последний вопрос, перед тем как мы пойдем. – Дилан отложил телефон в сторону. – Ты не думал завести профессиональный аккаунт в социальных сетях? Хотя бы в «Инстаграм»? Если ты однажды станешь звездой, нужно будет как-то раскручиваться, общаться с фанатами, реклама важна. – Он остановился на мгновение. – У тебя в профиле лишь фотография какого-то цветка, и все.

«Дилан, не “если”, а “когда” я стану звездой».

– Пока что я человек без имени, – протянул он лист Дилану. Тот, в свою очередь, чуть не задохнулся от возмущения. По словам сестры, Том в прошлом году выиграл в национальных соревнованиях по хоровому пению в качестве солиста. Людей, способных достичь подобного, единицы, а он охарактеризовал себя как «человек без имени». Дилан незаметно сжал руку в кулак. – Раскрутка социальных сетей – важный ход в жизни современного исполнителя или актера. Не хватало, чтобы по юношеской глупости тебя воспринимали придурком из-за одного поста, написанного по пьяни. – Том покраснел и протянул еще один листок. – Мы делали много того, чего лучше не делать. Интернет помнит все.

– Это точно.

– Цветок – это когда-то выращенная мамой лилия. В тот день мама сказала, что я единственный на свете, кто прекрасней ее. – И в этот момент произошло то, чего Дилан не ожидал увидеть: Том улыбнулся. Он писал о своей маме и воспоминаниях без тени грусти. – Прошло лет пять, а она так и не смогла вырастить цветок красивее. Цветы были ее страстью. Мы делимся с этим миром только тем, чего у нас в избытке, а моя мама была слишком красива, чтобы жадничать.

– Без сомнений, прекрасней Ванессы женщины не найти. – Дилан обнял Тома. – Не хочешь начать собираться? А то магазин закроется. – Дилан заметил некий прогресс в эмоциональном состоянии друга. Немного повременив, Том протянул ему последний лист